Содержание "Спасский вестник" №12. 2005 г.

Г.И. Орлова

Усадебно-дворянский топос в пьесах И.С. Тургенева и А.Н. Островского

Дворянство, весьма полно описанное в произведениях Тургенева, – одна из центральных тем его творчества, о чём наглядно свидетельствует тот факт, что он единственный из русских писателей, кто готов вынести слово «дворянство» даже в название. «Дворянские гнёзда» стали почти энциклопедическим названием русских усадеб. Сузив рассматриваемую тему до дворянства поместного, усадебного, ограничимся рассмотрением лишь ряда драматических произведений Тургенева, написанных в весьма короткое время в самом начале творческого пути.

Владельцы усадеб, представленные Тургеневым в пьесах, – дворяне разной степени знатности и положения. Потому действие пьес разворачивается то в имениях богатого помещика Ислаева («Месяц в деревне»), то помещиц Либановой («Где тонко, там и рвётся») и Ольги Петровны Кориной («Нахлебник»), то предводителя дворянства Балагалаева («Завтрак у предводителя»). Либанова «не принадлежит к высшему обществу, но в Петербурге её не совсем не знают» 1 , тем более, что дед её был графом. Елецкий, муж Кориной, – знатный человек, важный чиновник из Петербурга, да и её «фамилия ведь тоже старинная, столбовая» (146). Знатный человек, в чинах и граф Любин, имение которого находится неподалёку от уездного города («Провинциалка»). Важным моментом является указание на количество ревизских душ (не случайно по требованию цензуры Тургеневу приходилось вымарывать эти сведения из текстов своих пьес). Тем не менее, некоторые упоминания остались, некоторые позволяют домыслить остальное. За дочерью помещика Вереницына из рассказа Шпигельского («Месяц в деревне») числится 200 душ и по духовному завещанию тётки ещё полтораста, за помещиком Мухиным («Где тонко, там и рвётся») – 200 душ. Заметим, что Либанова весьма «равнодушно» воспринимает эту цифру. Помещик Алупкин («Завтрак у предводителя») получает в наследство после смерти жены имение в 52 души. Благоприобретённое имение тётки Беспардина и его сестры в той же пьесе насчитывает «душ по 8-й ревизии мужеска полу 94» (268).

В этой пьесе есть и точные указания на состав имения по планам: «Сельцо Кокушкино, Раково тож <…> Всей земли 712 десятин, неудобной 81, под усадьбой с выгоном 9; чересполосица есть, но немного» (2, 268) По ходу пьесы выясняется, что в имении – конопляники, дом с усадьбой, сад, пустоши, плотина, пруд, роща. Елецкий из «Нахлебника», впервые приехав в усадьбу жены, прежде всего выясняет с управляющим размеры её приданого: количество душ, удобной и неудобной земли, покосов, леса, наличие чересполосицы, оврагов, состояние крестьян. Характерны слова Егора, управляющего этим имением: «Земля не меряная» (126). Алупкин, напротив, другого мнения о доставшемся ему имении Трюхино: «Дрянь совершенная: один песок» (259).

Елецкий, едва приехав в имение, начинает заниматься хозяйственными делами, счетами. Либанова ведёт своё хозяйство сама. «Дом в порядке держит и имением сама управляет… Административная голова!», – говорит о ней Горский (76). Но заметим, что о покосе она осведомляется как бы между прочим, во время игры в карты. Ислаев же целиком занят устройством имения, дело для него важнее всего: «С утра на ногах – дела пропасть…А ещё сегодня на постройке не был. Время так вот и уходит. Беда! – просто никуда не поспеваешь. <…> Да что ж, брат, делать? Кому что. Я человек положительный, рождён быть хозяином – и больше ничем» (303). Напротив, жена его, Наталья Петровна, занята деятельностью духовной, работой над собой, своим внутренним миром.

Жизнь в имении Либановой Горский характеризует как смешение русской деревенской жизни с французской жизнью в загородном замке. Эти слова можно применить и к обитателям других имений. Игры в карты, в бильярд, чтение вслух, музицирование, танцы, вышивание по канве – в усадебном доме; прогулки в парке и лесу, сбор грибов, катание на лодках, устройство фейерверков в именины хозяев, рыбная ловля, охота – вне оного.

Охота, занимавшая важное место в занятиях самого Тургенева, является важным моментом, характеризующим обитателей усадеб. Несколько примеров.

«Завтрак у предводителя»:

Беспардин . Вы охотник?

Алупкин . То есть в каком смысле охотник?

Беспардин . В каком смысле? ну, разумеется, в каком: до дичи, до собак…

Алупкин . Нет-с, я собак не люблю, а из ружья в сидячую птицу стреляю (266).

Алупкин, безусловно, не охотник, он даже не вполне понимает, о чём идёт речь.

«Нахлебник»:

Тропачёв . Что, вы охоту любите?

Елецкий . Я отроду ружья в руки не брал…Однако перед отъездом купил себе собаку. А что, здесь много дичи?

Тропачёв . Есть, есть. Это уж, если вы позволите, я на себя возьму. Мы из вас сделаем охотника (128).

Новый помещик Елецкий, по крайней мере, стремится соответствовать общепринятому времяпрепровождению.

Охотой в пьесе «Месяц в деревне» по-настоящему почему-то увлекается студент Беляев, от которого меньше всего можно было этого ожидать. Возможно, этот персонаж автору ближе других.

В пьесах Тургенева жизнь обитателей усадеб течёт определённым порядком – сложившаяся, размеренная жизнь. Но, тем не менее, все находятся в постоянном движении.

Кроме хозяев и гостей, в усадьбах живут приживалы и приживалки, воспитанницы и гувернантки, наконец, те, кто в имениях работает: приказчики, управляющие и многочисленные слуги, – непременные лица барских усадеб.

Развёрнутое описание деятельности барских слуг даётся Тургеневым в пьесе «Нахлебник». Ожидая приезда господ после долгого отсутствия, все буквально сбились с ног, несмотря на чёткое распределение обязанностей: чистота в доме – дело лакея, назначение рабочих – дело приказчика. Портной срочно приводит в порядок ливреи, в доме всё чистится и убирается, в конторе ждёт староста. Чистить дорожки в парке «с деревни бестягольных нагнали» (116). Заметим, как выяснится позднее, дорожки перед домом вычистили, а подле пруда забыли. Руководит всем присланный Елецкими их дворецкий и метрдотель Трембинский, который, по собственному мнению, в отличие от других не даром ест свой хлеб. Он всех ставит на место, гоняет, кричит, сам от этого замучившись. Живший с хозяевами в Петербурге и за границей удивляется деревенским порядкам: «Все они, музыканты-то, в разных должностях состоят. Кто огородником, кто сапожником; контрабас за волами ходит. На что это похоже? Инструменты тоже в беспорядке. Насилу кое-как сладил» (117). Для него главное – «господ как следует встретить» (117). Встречают господ всей дворней с хлебом-солью и музыкантами.

Немногочисленные ремарки в пьесах Тургенева не в полной мере позволяют судить о том, как выглядели усадебные дома и окружающая их территория. Однако некоторые сведения можно почерпнуть из диалогов и монологов действующих лиц. Усадебный дом Либановой, по её словам, был построен по проекту архитектора Растрелли, мнение Елецкого об усадебном доме жены: «…прекрасный дом, превосходно расположен» (124), из ремарки 4 действия «Месяца в деревне» следует, что дом имеет шесть колонн. И – только.

Ремарки, рисующие внутренние покои дома (как правило, – залу или гостиную), всё же позволяют представить, как они выглядели. Анфилада парадных комнат: столовая, зала, гостиная, кабинет, стеклянные двери в сад, большие окна; фамильные портреты, старинная мебель, бильярд, фортепьяно, напольные или настенные часы – таково почти дословно повторяющееся описание мест, где происходит действие пьес. Пожалуй, только в «Месяце в деревне» действие дважды переносится: в сени и в сад.

В любой, пусть совсем небогатой усадьбе, сад непременно должен быть. Вспомним Каурову из пьесы «Завтрак у предводителя»: «…как же дому быть без саду? да и сад-то дрянь: всего пять-шесть яблонь, яблоки на них кислые-прекислые» (271). Представляется, что подобное отношение к саду не в последнюю очередь вызвано торговлей при разделении имения. Ведь даже у дома Ступендьевых в уездном городе («Провинциалка»), тоже есть небольшой сад.

Сад возле усадебного дома с большим количеством цветов (в том числе, конечно, роз), кустарников (малина, акация, черёмуха), плодовых деревьев. Непременные атрибуты усадебного ландшафта – тенистые липовые аллеи, большие и малые пруды, посыпанные песком дорожки, садовые скамейки, порой отдельное, столь важное для хозяев дерево (и часто – дуб). И дальше – рощи, поля с овсом и гречихой, леса (то, что составляет уже ландшафт естественный). Всё это есть у Тургенева, всё это важно и для него и для его героев.

Тропачёв . А сад у вас удивительно хорош <…> Аллеи, цветы – и всё вообще…(169).

Наталья Петровна . Как хорошо в саду! (301)

Катя . Как трава славно обмылась… как хорошо пахнет… Это от черёмухи так пахнет… (365)

Показателен в этом плане диалог Ракитина и Натальи Петровны в «Месяце в деревне»:

Ракитин . …как хорош этот тёмно-зелёный дуб на тёмно-синем небе. Он весь затоплен лучами солнца, и что за могучие краски… Сколько в нём несокрушимой жизни и силы, особенно когда вы его сравните с той молоденькой берёзой… Она словно вся готова исчезнуть в сиянии; её мелкие листочки блестят каким-то жидким блеском, как будто тают…

Наталья Петровна . Вы очень тонко чувствуете так называемые красоты природы и очень изящно, очень умно говорите об них <…> природа гораздо проще, даже грубее, чем вы предполагаете, потому что она, слава богу, здорова… (318).

Ей словно вторит Горский в пьесе «Где тонко, там и рвётся»: «Да какое самое пламенное, самое творческое воображение угонится за действительностью, за природой?» (93).

Но уже в середине века Тургенев намечает тему, которая впоследствии станет важной для многих писателей – тему разорения дворянских имений, угасания усадебной жизни. Ветшает дом в Спасском, наследном, когда-то богатом имении графа Любина. Наложена опека на имение Михрюткина («Разговор на большой дороге»). В этой же сцене характерен рассказ кучера Ефрема о соседском помещике Финтренблюдове: «Уж на что был важный барин! Лакеи в кувбическую сажень ростом, что одного галуна, дворня – просто картинная галдарея, лошади – рысаки тысячные, кучер – не кучер, просто единорог сидит! Залы там, трубачи-французы на хорах – те же арапы; ну просто все удобства, какие только есть в жизни. И чем же кончилось? Продали всё его имение сукциону» (451).

Тургенев уже тогда предвидел разрушение старых «дворянских гнёзд», а вместе с ними и самой высокой дворянской культуры.

Тургенева с полным основанием называют певцом русской усадьбы. Несмотря на то, что пьесы его написаны в основном вдали от родины, усадебная атмосфера, усадебные жители, усадебная природа, внутренний мир усадебного человека ему очень близки. Его пьесы – всегда о мире усадебном, даже если действие в усадьбе не происходит. В пьесах обозначены и важнейшие темы, характеры, противоречия времени, впоследствии развитые уже писателем-романистом. Несомненно, драматургия Тургенева явилась своеобразной лабораторией его будущей прозы.

В отличие от Тургенева драматургия Островского имеет большие временные рамки (почти четыре десятка лет), а мир его героев охватывает практически все слои и современного ему, и уходящего вглубь веков общества: представители царского двора, дворянство, купечество, чиновничество, крестьянство, нарождающаяся буржуазия и служители театра. Тема «дворянских гнёзд» занимает лишь небольшую часть его наследия. Исток этой темы и её наполнение связано у Островского с обретением усадьбы «Щелыково». Это не наследственная усадьба, как у Тургенева, но в жизни драматурга значение её неоспоримо.

Собственно «усадебных» пьес у Островского немного: из оригинальных – «Воспитанница» (1859), «Волки и овцы» (1874), «Лес» (1870); пьесы, написанные в соавторстве с Н.Я. Соловьёвым: «Дикарка» (1880), «Светит, да не греет» (1881) и с П.М. Невежиным: «Блажь» (1881), «Старое по-новому» (1882). Однако, тема «дворянского гнезда» присутствует во многих пьесах Островского.

О времени дворянской славы, великолепных охотничьих выездах при звуках роговой музыки вспоминает князь Кучумов в «Бешеных деньгах»: «Где дворцы княжеские и графские?… Где роговая музыка, я вас спрашиваю? А, бывало, на закате солнца, над прудами, а потом огни, а посланники-то смотрят. Ведь это слава России…» 2 ; о балах, фейерверках и цветных фонарях рассказывает Сысой в «Дикарке»: «…в те поры в этой беседке танцы были, ужины, без малого вся губерния съезжалась, по всем дорожкам цветные фонари горели; за рекой феверки пущали…» ( VIII , 117).

Заметим, что описания барской роскоши у Островского лишены какого-либо сентиментального умиления. Он не обходит стороной и тёмные стороны дворянского бытия. Так, в пьесе «Не сошлись характерами!» Поль говорит: «Вы любовались, когда мы с моим развратным гувернёром, вашим любимцем, скакали по нашим наследственным полям и хлестали своими хлыстами по глазам мужиков, которые не сворачивают с дороги…» ( II , 168).

Время возникновения; время хозяйственного и культурного расцвета; время упадка и перехода усадьбы от одного владельца к другому; время экономического процветания; время оскудения и угасания усадебной жизни – таков общий путь русской усадьбы в веках. Этот путь отражён в пьесах Островского. В своих произведениях драматург «заземляет» поэзию барской усадьбы, помещает её в быт и рассматривает жизнь усадьбы, связывая её с ведением хозяйства, строительством, огородничеством.

Марья Петровна в «Дикарке» рассказывает о своих хозяйственных достижениях: «…Из маленькой молочной фермы теперь у меня большое заведение. Я завела сыроварню <…> У меня разведены отличные племенные коровы; от моей фермы скотоводство во всей губернии улучшается…» ( VIII , 120), а Буланов в «Лесе», ещё не став хозяином, строит планы на будущее: «Нам с Раисой нельзя тратить ничего лишнего. Я хочу конный завод завести, пруды надо чистить, копать канавы» (III, 334).

Усадебный быт в изображении Островского располагается между двумя полюсами: на одном полюсе – нежные воспоминания Жмигулиной в пьесе «Грех да беда на кого не живёт»: «…Это не то, что, бывало у вашей мамаши в Заветном! Просто был рай земной!» ( II , 395), на другом – причуды помещика Миловидова в «На бойком месте»: «…Мне барышню и посадить-то не на чем. У меня в гостиной сёдла да арапники, а вместо дивана сено насыпано, да коврами покрыто. Не расставаться ж мне со своими порядками…» ( II , 554).

Показывая, как проматывают наследие отцов Вихорев в «Не в свои сани не садись», Прежневы в «Не сошлись характерами!», Чебоксаровы, Телятев и Кучумов в «Бешеных деньгах», Гурмыжская в «Лесе», Дульчин в «Последней жертве», Окоёмов в «Красавце-мужчине», Ашметьев в «Дикарке», драматург раскрывает неизбежность разорения дворянской усадьбы, обозначенную Тургеневым, и ещё до Чехова показывает процесс разрушения и распродажи «дворянских гнезд» России. Вот несколько примеров.

Гурмыжская в «Лесе» сообщает: «Я уж кой-что продала из имения» ( III ,231). Характерными можно назвать слова Бодаева из той же пьесы: «Но действительно у нас много дворянских имений вконец разорено бабами. Если мужчина мотает, всё-таки в его мотовстве какой-нибудь смысл есть; а бабьей глупости меры не положено. Нужно любовнику халат подарить, она хлеб продаёт не вовремя за бесценок; нужно любовнику ермолку с кисточкой, она лес продаёт, строевой, бережёный, первому плуту» ( III , 260).

Островский писал свои пьесы для театра (собственно, создал целый театр), в его пьесах – множество ремарок, прямых указаний для постановок. Сопоставление реальной топографии щелыковского дома и прилегающего к нему участка усадьбы с её отражением в «пьесах жизни» позволяет сделать вывод, что интерьеры дома оказали явное воздействие на ремарки драматурга, предваряющие «домашние» сцены усадебных пьес.

«Воспитанница» – ремарка второй сцены: «Гостиная. Прямо отворённая дверь в сад, по сторонам двери, посередине круглый стол» ( II , 178).

«Светит да не греет» – ремарка второго действия: «Две боковые двери и одна – прямо, стеклянная, отворённая на балкон; виден сад…» ( VIII , 198).

Ремарки и диалоги действующих лиц, взятые в своей совокупности, позволяют воспроизвести усадебный ландшафт. Так в ремарке четвёртого действия «Светит, да не греет» читаем: «В глубине высокий берег реки, на котором разбросано несколько брёвен; по обе стороны лес. Светлая лунная ночь» ( VIII , 222). Вспомним мечты Леонида из «Воспитанницы»: «Покататься бы на лодке; я бы тебя перевёз на островок. Там так хорошо, на островке…» ( II , 194).

«Лес» – ремарка третьего действия: «Старинный густой сад; налево от зрителей невысокая терраса барского дома, уставленная цветами; с террасы сход в три или четыре ступени» ( III , 280); ремарка четвёртого действия: «Другая часть сада; направо беседка, налево садовая скамья, вдали, сквозь деревья, видно озеро. Лунная ночь» ( III , 300).

«Блажь» – ремарка первого действия: «Сад. С правой стороны (от актеров) видна часть большого помещичьего дома, выход в сад из нижнего этажа через стеклянную дверь…» ( VIII , 250).

Нежны воспоминания Бабаева из пьесы «Грех да беда на кого не живёт»: «Помните сад? Помните липовую аллею? Помните, как мы после ужина, когда маменька уснёт, на террасе сиживали?…» ( II , 405).

Ремарка третьего действия «Светит, да не греет»: «В усадьбе Рабачёва… Палисадник, цветы и кусты; направо небольшое крыльцо дома; в глубине невысокий забор с калиткой» ( VIII , 211). Ренева в этой же пьесе утверждает: «…В этом имении вы находите всё, что вам нужно, здесь всё к вашим услугам: рощи, луга, река и город недалеко…», с ней согласны и Худобаев: «Вообще… н-да… местность довольно живописная…» ( VIII , 202) и зажиточный крестьянин Дерюгин: «…Воздух у нас очень лёгкий, все господа одобряют, и погулять есть где. ( VIII , 201)

«В литературе, посвящённой Островскому, неоднократно отмечалось, какое содержательно значимое место отводится в его пьесах пейзажу. Если в первых пьесах Островского действие не выходит за пределы интерьера, если в таких пьесах, как “Праздничный сон до обеда” и “Женитьба Бальзаминова”, сад служит лишь более или менее нейтральным местом действия, то уже в “Воспитаннице”, а затем в “Грозе”, “Воеводе”, “Лесе”, не говоря уже о “Снегурочке”, пейзаж становится неотъемлемым и весьма существенным драматическим элементом», – утверждает исследователь творчества Островского Е.Г. Холодов 3 .

Несмотря на то, что И.С. Тургенев часто жил вдали от «родового гнезда», усадьба была для него местом конкретным, вовсе не идеальным. В его пьесах всё прописывается. А.Н. Островский, проведя в деревне добрую половину своей сознательной жизни, зачастую изображал усадьбу как нечто нереальное. Поэтому отъезд в деревню – в мечтах многих его героев, поэтому часто в его произведениях усадьба рисуется лишь абрисно, рисуется как некое идеальное место, место, где именно и возможно счастье.

Драматургия, на мой взгляд, – высший род литературы, поскольку даёт как сценическую, абсолютно живую модель жизни во всех её проявлениях: действие здесь всегда активно, здесь действует сам герой, человек, а не рассказ о нём.

Приведённые эпизоды из пьес Тургенева и Островского позволяют сделать вывод о глубинной связи усадьбы и человека, о раскрытии усадьбы через человеческий мир. И в драматургии сильнее, чем в прозе.

Примечания.

1. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Соч. в 12 т. / Ред. коллегия М.П. Алексеев, В.Н. Баскаков, А.С. Бушмин и др. М.: Наука, 1979–1986. Т. II . С. 76. В дальнейшем цитаты из произведений Тургенева приводятся в тексте по этому изданию. В скобках арабской цифрой обозначается страница.

2. Островский А.Н. Полн. собр. соч.: В 12 т. / Под ред. Г.И. Владыкина, И.В. Ильинского, В.Я. Лакшина и др. М.: Искусство, 1973–1980. Т. III . С. 185. В дальнейшем цитаты из произведений Островского приводятся в тексте по этому изданию. В скобках римской цифрой обозначается том, арабской – страница.

3. Холодов Е.Г. Мастерство Островского. М.: Искусство, 1967. С. 373–374.

Содержание "Спасский вестник" №12. 2005 г.